"Адам" и "Ева"

     В сирени тонет подмосковный вечер,
     Летят во тьму кометы поездов,
     И к лунным бликам тянутся навстречу
     Закинутые головы цветов.

     Над крышами, сгущая синеву,
     Торжественно горят тысячелетья...
     Раскинув крылья, утомленный ветер
     Планирует бесшумно на траву.

     Ты рядом. Подожди, не уходи!
     Ты и зима, и огненное лето!
     А вдруг уже не будет впереди
     Ни этих встреч, ни этого рассвета?!

     Прости, я знаю, чушь и ерунда!
     А впрочем, страхи и тебя терзают.
     Ведь если что-то дорого бывает,
     Везде и всюду чудится беда.

     Но коль сердец и рук не разомкнуть,
     Тогда долой все тучи и метели!
     Эх, нам сейчас с тобой бы где-нибудь,
     Обнявшись, прямо с палубы шагнуть
     На землю, не обжитую доселе!

     Но "шарик", к сожаленью, обитаем
     И вдаль и вширь по сушам и морям.
     Но мы - вдвоем и веры не теряем,
     Что все равно когда-нибудь слетаем
     К далеким и неведомым мирам.

     И вот однажды, счастьем озаренные,
     Мы выйдем на безвестный космодром,
     И будем там мы первыми влюбленными
     И первый факел радостно зажжем.

     Пошлем сигнал в далекое отечество
     И выпьем чашу в предрассветной мгле.
     Затем от нас начнется человечество,
     Как от Адама с Евой на Земле...

     Адам и Ева - жизнь наверняка:
     На сотни верст - ни споров, ни измены...
     Горят, пылают всполохи вселенной...
     Все это так и будет. А пока:

     В сирени тонет подмосковный вечер,
     Летят во тьму кометы поездов,
     И к лунным бликам тянутся навстречу
     Закинутые головы цветов.

     Пропел щегол над придорожной ивой,
     Струится с веток сумрак с тишиной...
     А на скамейке, тихий и счастливый,
     "Адам" целует "Еву" под луной.

"Друг без друга у нас получается все..."

Друг без друга у нас получается все
В нашем жизненном трудном споре.
Все свое у тебя, у меня все свое,
И улыбки свои, и горе.
Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли
И, вчерашнего дня не жалея,
Вдруг решили и новой дорогой пошли,
Ты своею пошла, я - своею.
Все привольно теперь: и дела, и житье,
И хорошие люди встречаются.
Друг без друга у нас получается все.
Только счастья не получается...

Студенты

Проехав все моря и континенты,
Пускай этнограф в книгу занесет,
Что есть такая нация - студенты,
Веселый и особенный народ!

Понять и изучить их очень сложно.
Ну что, к примеру, скажете, когда
Все то, что прочим людям невозможно,
Студенту - наплевать и ерунда!

Вот сколько в силах человек не спать?
Ну день, ну два... и кончено! Ломается!
Студент же может сессию сдавать,
Не спать неделю, шахмат не бросать
Да плюс еще влюбиться ухитряется.

А сколько спать способен человек?
Ну, пусть проспит он сутки на боку,
Потом, взглянув из-под опухших век,
Вздохнет и скажет:- Больше не могу!

А вот студента, если нет зачета,
В субботу положите на кровать,
И он проспит до следующей субботы,
А встав, еще и упрекнет кого-то:
- Ну что за черти! Не дали поспать!

А сколько может человек не есть?
Ну день, ну два... и тело ослабело...
И вот уже ни встать ему, ни сесть,
И он не вспомнит, сколько шестью шесть,
А вот студент - совсем другое дело.

Коли случилось "на мели" остаться,
Студент не поникает головой.
Он будет храбро воздухом питаться
И плюс водопроводною водой!

Что был хвостатым в прошлом человек -
Научный факт, а вовсе не поверье.
Но, хвост давно оставя на деревьях,
Живет он на земле за веком век.

И, гордо брея кожу на щеках,
Он пращура ни в чем не повторяет.
А вот студент, он и с хвостом бывает,
И даже есть при двух и трех хвостах!

Что значит дружба твердая, мужская?
На это мы ответим без труда:
Есть у студентов дружба и такая,
А есть еще иная иногда.

Все у ребят отлично разделяется,
И друга друг вовек не подведет.
Пока один с любимою встречается,
Другой идет сдавать его зачет...

Мечтая о туманностях галактик
И глядя в море сквозь прицелы призм,
Студент всегда отчаянный романтик!
Хоть может сдать на двойку романтизм.

Да, он живет задиристо и сложно,
Почти не унывая никогда.
И то, что прочим людям невозможно,
Студенту - наплевать и ерунда!

И, споря о стихах, о красоте,
Живет судьбой особенной своею.
Вот в горе лишь страдает, как и все,
А может, даже чуточку острее...

Так пусть же, обойдя все континенты,
Сухарь этнограф в труд свой занесет.
Что есть такая нация - студенты,
Живой и замечательный народ!

Трусиха

Шар луны под звездным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.

Видно, распалясь от разговора,
Парень, между прочим, рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал,

Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые, горячие глаза...

А потом, вздохнув, сказала тихо:
- Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!

Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал:- Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!

Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел... И для нее сегодня
Мир был сплошь из музыки и звезд!

Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоем сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.

А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых темных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.

Первый хрипло буркнул:- Стоп, цыпленки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки -
Все, что есть,- на бочку, и живей!

А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал спеша отстегивать часы.

И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул:- Эй, коза!
Что надулась?! - И берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.

Дальше было все как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами:- Мразь! Фашист проклятый!-
Как огнем детину обожгла.

- Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь!-
Голос рвется, яростен и звонок:
- Нож в кармане? Мне плевать на нож!

За убийство - стенка ожидает.
Ну, а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был, все равно найду!

И глаза в глаза взглянула твердо.
Тот смешался:- Ладно... тише, гром...-
А второй промямлил:- Ну их к черту! -
И фигуры скрылись за углом.

Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок,

Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - слабая натура,
"Трус" и "воробьиная душа".

Женщина сказала мне однажды

Женщина сказала мне однажды:
— Я тебя люблю за то, что ты
Не такой, как многие, не каждый,
А душевной полон красоты.

Ты прошел суровый путь солдата,
Не растратив вешнего огня.
Все, что для тебя сегодня свято,
То отныне свято для меня.

В думах, в сердце только ты один.
Не могу любить наполовину,
Мир велик, но в нем один мужчина.
Больше нету на земле мужчин.

Мне с тобою не страшны тревоги.
Дай мне руку! Я не подведу.
Сквозь невзгоды, по любой дороге
Хоть до звезд, счастливая, дойду!

Годы гасли, снова загорались
Вешними зарницами в реке.
И слова хорошие остались
Легкой рябью где-то вдалеке.

И теперь я должен был узнать,
Что весь мир — курорты с магазинами
И что свет наш заселен мужчинами
Гуще, чем я мог предполагать.

А потом та женщина, в погоне
За улыбкой нового тепла,
Выдернула руку из ладони
И до звезд со мною не дошла...

Жизнь опять трудна, как у солдата.
Годы, вьюги, версты впереди...
Только верю все же, что когда-то
Встретится мне женщина в пути.

Из таких, кто верности не губит,
Ни рубля не ищет, ни венца,
Кто коли полюбит, то полюбит,
Только раз и только до конца.

Будет звездным глаз ее сияние,
И, невзгоды прошлого гоня,
В синий, вечер нашего свидания
Мне она расскажет про меня.

— Как же ты всю жизнь мою измерила?
Ворожила? —
Улыбнется:— Нет,
Просто полюбила и поверила,
А для сердца — сердце не секрет!

И пойду я, тихий и торжественный,
Сквозь застывший тополиный строй.
Словно в праздник, радостью расцвеченный,
Не постылый вновь и не чужой.

И, развеяв боль, как горький пепел,
Так скажу я той, что разлюбила:
— Нынче в мире женщину я встретил,
Что меня для счастья воскресила!

Аптека счастья

(Шутка)

Сегодня - кибернетика повсюду.
Вчерашняя фантастика - пустяк!
А в будущем какое будет чудо?
Конечно, точно утверждать не буду,
Но в будущем, наверно, будет так:

Исчезли все болезни человека.
А значит, и лекарства ни к чему!
А для духовных радостей ему
Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность,
Он в тот же миг откликнуться готов:
- Скажите, есть у вас сегодня нежность?
- Да, с добавленьем самых теплых слов.

- А мне бы счастья, бьющего ключом?
Какого вам: на месяц? На года?
- Нет, мне б хотелось счастья навсегда!
- Такого нет. Но через месяц ждем!

- А я для мужа верности прошу!
- Мужская верность? Это, право, сложно...
Но ничего. Я думаю, возможно.
Не огорчайтесь. Я вам подыщу.

- А мне бы капель трепета в крови.
Я - северянин, человек арктический.
- А мне - флакон пылающей любви
И полфлакона просто платонической!

- Мне против лжи нельзя ли витамин?
- Пожалуйста, и вкусен, и активен!
- А есть для женщин "Антиговорин"?
- Есть. Но пока что малоэффективен...

- А покоритель сердца есть у вас?
- Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.
Любой красавец тут же с первых фраз
Падет к ногам и женится на вас
Мгновенно. Даже имени не спросит.

- А есть "Аитискандальная вакцина"?
- Есть в комплексе для мужа и жены:
Жене - компресс с горчицей, а мужчине
За час до ссоры - два укола в спину
Или один в сидячью часть спины...

- Мне "Томный взгляд" для глаз любого цвета!
- Пожалуйста, по капле перед сном.
- А мне бы страсти...
- Страсти - по рецептам!
Страстей и ядов так не выдаем!

- А мне вон в тех коробочках хотя бы,
"Признание в любви"! Едва нашла!
- Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?
- Конечно же, признание со свадьбой.
Без свадьбы хватит! Я уже брала!..

- А как, скажите, роды облегчить?
- Вот порошки. И роды будут гладки.
А вместо вас у мужа будут схватки.
Вы будете рожать, а он - вопить.

Пусть шутка раздувает паруса!
Но в жизни нынче всюду чудеса!
Как знать, а вдруг, еще при нашем веке,
Откроются такие вот аптеки?!

Баллада о ненависти и любви

I

     Метель ревет, как седой исполин,
     Вторые сутки не утихая,
     Ревет как пятьсот самолетных турбин,
     И нет ей, проклятой, конца и края!

     Пляшет огромным белым костром,
     Глушит моторы и гасит фары.
     В замяти снежной аэродром,
     Служебные здания и ангары.

     В прокуренной комнате тусклый свет,
     Вторые сутки не спит радист,
     Он ловит, он слушает треск и свист,
     Все ждут напряженно: жив или нет?

     Радист кивает: - Пока еще да,
     Но боль ему не дает распрямиться.
     А он еще шутит: мол, вот беда -
     Левая плоскость моя никуда!
     Скорее всего, перелом ключицы...

     Где-то буран, ни огня, ни звезды
     Над местом аварии самолета.
     Лишь снег заметает обломков следы
     Да замерзающего пилота.

     Ищут тракторы день и ночь,
     Да только впустую. До слез обидно.
     Разве найти тут, разве помочь -
     Руки в полуметре от фар не видно?

     А он понимает, а он и не ждет,
     Лежа в ложбинке, что станет гробом.
     Трактор если даже придет,
     То все равно в двух шагах пройдет
     И не заметит его под сугробом.

     Сейчас любая зазря операция.
     И все-таки жизнь покуда слышна.
     Слышна, ведь его портативная рация
     Чудом каким-то, но спасена.

     Встать бы, но боль обжигает бок,
     Теплой крови полон сапог,
     Она, остывая, смерзается в лед,
     Снег набивается в нос и рот.

     Что перебито? Понять нельзя,
     Но только не двинуться, не шагнуть!
     Вот и окончен, видать, твой путь!
     А где-то сынишка, жена, друзья...

     Где-то комната, свет, тепло...
     Не надо об этом! В глазах темнеет...
     Снегом, наверно, на метр замело.
     Тело сонливо деревенеет...

     А в шлемофоне звучат слова:
     - Алло! Ты слышишь? Держись, дружище! -
     Тупо кружится голова...
     - Алло! Мужайся! Тебя разыщут!.. -

     Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
     В каких ведь бывал переделках грозных.
     - Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
     А про себя добавляет: "Боюсь,
     Что будет все, кажется, слишком поздно..."

     Совсем чугунная голова.
     Кончаются в рации батареи.
     Их хватит еще на час или два.
     Как бревна руки... спина немеет...

     - Алло!- это, кажется, генерал.
     - Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
     Странно: слова звенят, как кристалл,
     Бьются, стучат, как в броню металл,
     А в мозг остывший почти не влетают...

     Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
     Как мало, наверное, необходимо:
     Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
     Где доброе слово да чай на столе,
     Спирта глоток да затяжка дыма...

     Опять в шлемофоне шуршит тишина.
     Потом сквозь метельное завыванье:
     - Алло! Здесь в рубке твоя жена!
     Сейчас ты услышишь ее. Вниманье! -

     С минуту гуденье тугой волны,
     Какие-то шорохи, трески, писки,
     И вдруг далекий голос жены,
     До боли знакомый, до жути близкий!

     - Не знаю, что делать и что сказать.
     Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
     Что, если даже совсем замерзаешь,
     Надо выдержать, устоять! -

     Хорошая, светлая, дорогая!
     Ну как объяснить ей в конце концов,
     Что он не нарочно же здесь погибает,
     Что боль даже слабо вздохнуть мешает
     И правде надо смотреть в лицо.

     - Послушай! Синоптики дали ответ:
     Буран окончится через сутки.
     Продержишься? Да?
     - К сожалению, нет...
     - Как нет? Да ты не в своем рассудке! -

     Увы, все глуше звучат слова.
     Развязка, вот она - как ни тяжко.
     Живет еще только одна голова,
     А тело - остывшая деревяшка.

     А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
     Держись! Часов через пять рассвет.
     Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
     Ну есть ли хоть шанс?
     - К сожалению, нет... -

     Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
     Как трудно последний привет послать!
     И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
     Голос резкий, нельзя узнать.
     Странно. Что это может значить?

     - Поверь, мне горько тебе говорить.
     Еще вчера я б от страха скрыла.
     Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
     То лучше, чтоб после себя не корить,
     Сказать тебе коротко все, что было.

     Знай же, что я дрянная жена
     И стою любого худого слова.
     Я вот уже год тебе неверна
     И вот уже год, как люблю другого!

     О, как я страдала, встречая пламя
     Твоих горячих восточных глаз. -
     Он молча слушал ее рассказ,
     Слушал, может, в последний раз,
     Сухую былинку зажав зубами.

     - Вот так целый год я лгала, скрывала,
     Но это от страха, а не со зла.
     - Скажи мне имя!..-
     Она помолчала,
     Потом, как ударив, имя сказала,
     Лучшего друга его назвала!

     Затем добавила торопливо:
     - Мы улетаем на днях на юг.
     Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
     Быть может, все это не так красиво,
     Но он не совсем уж бесчестный друг.

     Он просто не смел бы, не мог, как и я,
     Выдержать, встретясь с твоими глазами.
     За сына не бойся. Он едет с нами.
     Теперь все заново: жизнь и семья.

     Прости, не ко времени эти слова.
     Но больше не будет иного времени. -
     Он слушает молча. Горит голова...
     И словно бы молот стучит по темени...

     - Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
     Судьба перепутала все пути.
     Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
     За подлость и радость мою прости! -

     Полгода прошло или полчаса?
     Наверно, кончились батареи.
     Все дальше, все тише шумы... голоса...
     Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!

     Оно грохочет и бьет в виски!
     Оно полыхает огнем и ядом.
     Оно разрывается на куски!
     Что больше в нем: ярости или тоски?
     Взвешивать поздно, да и не надо!

     Обида волной заливает кровь.
     Перед глазами сплошной туман.
     Где дружба на свете и где любовь?
     Их нету! И ветер как эхо вновь:
     Их нету! Все подлость и все обман!

     Ему в снегу суждено подыхать,
     Как псу, коченея под стоны вьюги,
     Чтоб два предателя там, на юге,
     Со смехом бутылку открыв на досуге,
     Могли поминки по нем справлять?!

     Они совсем затиранят мальца
     И будут усердствовать до конца,
     Чтоб вбить ему в голову имя другого
     И вырвать из памяти имя отца!

     И все-таки светлая вера дана
     Душонке трехлетнего пацана.
     Сын слушает гул самолетов и ждет.
     А он замерзает, а он не придет!

     Сердце грохочет, стучит в виски,
     Взведенное, словно курок нагана.
     От нежности, ярости и тоски
     Оно разрывается на куски.
     А все-таки рано сдаваться, рано!

     Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
     Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
     Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
     Так пусть же! Считайте, что чудо есть!

     Надо любою ценой подняться
     И, всем существом устремясь вперед,
     Грудью от мерзлой земли оторваться,
     Как самолет, что не хочет сдаваться,
     А сбитый, снова идет на взлет!

     Боль подступает такая, что кажется,
     Замертво рухнешь в сугроб ничком!
     И все-таки он, хрипя, поднимается.
     Чудо, как видите, совершается!
     Впрочем, о чуде потом, потом...

     Швыряет буран ледяную соль,
     Но тело горит, будто жарким летом,
     Сердце колотится в горле где-то,
     Багровая ярость да черная боль!

     Вдали сквозь дикую карусель
     Глаза мальчишки, что верно ждут,
     Они большие, во всю метель,
     Они, как компас, его ведут!

     - Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
     Он жив. Он двигается, ползет!
     Встает, качается на ходу,
     Падает снова и вновь встает...

II

     К полудню буран захирел и сдал.
     Упал и рассыпался вдруг на части.
     Упал, будто срезанный наповал,
     Выпустив солнце из белой пасти.

     Он сдал в предчувствии скорой весны,
     Оставив после ночной операции
     На чахлых кустах клочки седины,
     Как белые флаги капитуляции.

     Идет на бреющем вертолет,
     Ломая безмолвие тишины.
     Шестой разворот, седьмой разворот,
     Он ищет... ищет... и вот, и вот -
     Темная точка средь белизны!

     Скорее! От рева земля тряслась.
     Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
     Точка качнулась, приподнялась
     И рухнула снова в глубокий снег...

     Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
     Ровно и плавно гудят машины.
     И первой без лесенки прямо в сугроб
     Метнулась женщина из кабины!

     Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
     Я знала... Все будет так, не иначе!.. -
     И, шею бережно обхватив,
     Что-то шептала, смеясь и плача.

     Дрожа, целовала, как в полусне,
     Замерзшие руки, лицо и губы.
     А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
     - Не смей... Ты сама же сказала мне..

     - Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
     Какой же меркой меня ты мерил?
     Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
     Какое счастье, что ты поверил!

     Я знала, я знала характер твой!
     Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
     И нужен был шанс, последний, любой!
     А ненависть может гореть порой
     Даже сильней любви!

     И вот говорю, а сама трясусь,
     Играю какого-то подлеца.
     И все боюсь, что сейчас сорвусь,
     Что-нибудь выкрикну, разревусь,
     Не выдержав до конца!

     Прости же за горечь, любимый мой!
     Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
     Да я, как дура, пойду за тобой,
     Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад! -

     И были такими глаза ее,
     Глаза, что любили и тосковали,
     Таким они светом сейчас сияли,
     Что он посмотрел в них и понял все!

     И, полузамерзший, полуживой,
     Он стал вдруг счастливейшим на планете.
     Ненависть, как ни сильна порой,
     Не самая сильная вещь на свете!

Любовь

Известно все: любовь не шутка,
Любовь - весенний стук сердец,
А жить, как ты, одним рассудком,
Нелепо, глупо наконец!

Иначе для его мечты?
Зачем тропинки под луною?
К чему лоточницы весною
Влюбленным продают цветы?!

Когда бы не было любви,
То и в садах бродить не надо.
Пожалуй, даже соловьи
Ушли бы с горя на эстраду.

Зачем прогулки, тишина.
Ведь не горит огонь во взгляде?
А бесполезная луна
Ржавела б на небесном складе.

Представь: никто не смог влюбиться.
И люди стали крепче спать,
Плотнее кушать, реже бриться,
Стихи забросили читать...

Но нет, недаром есть луна
И звучный перебор гитары,
Не зря приходит к нам весна
И по садам гуляют пары.

Бросай сомнения свои!
Люби и верь. Чего же проще?
Не зря ночные соловья
До хрипоты поют по рощам!

Моя любовь

Ну каким ты владеешь секретом?
Чем взяла меня и когда?
Но с тобой я всегда, всегда,
Днем и ночью, зимой и летом!

Площадями ль иду большими
Иль за шумным сижу столом,
Стоит мне шепнуть твое имя —
И уже мы с тобой вдвоем.

Когда радуюсь или грущу я
И когда обиды терплю,
И в веселье тебя люблю я,
И в несчастье тебя люблю.
Даже если крепчайше сплю,
Все равно я тебя люблю!

Говорят, что дней круговерть
Настоящих чувств не тревожит.
Говорят, будто только смерть
Навсегда погасить их может.

Я не знаю последнего дня,
Но без громких скажу речей:
Смерть, конечно, сильней меня,
Но любви моей не сильней.

И когда этот час пробьет
И окончу я путь земной,
Знай: любовь моя не уйдет,
А останется тут, с тобой.

Подойдет без жалоб и слез
И незримо для глаз чужих,
Словно добрый и верный пес,
На колени положит нос
И свернется у ног твоих...